Эрроу/Элэн

[Элейн Роуз]

Давным-давно порывалась это сделать, ну наконец-то руки дошли ヽ(o^―^o)ﾉ
Ибо не дело нам мыкаться в комментариях к какой-то древней записи xDDD

В общем, прошу любить и не жаловаться: совместный проект Хелены Рейн и Элейн Роуз - ненавязчивая любовная история между двумя ОС-персонажами из вселенной Цельнометаллического коротышки Алхимика.
В главных ролях: гомункул Эрроу (его полное имя я не решусь транслитерировать даже под страхом смертной казни, так что привожу на англе - Аrrogance, Надменность) и государственный алхимик Элэн Роуз, он же Зелёный Алхимик (вообще-то Изумрудный, но на это всем в Штабе насрать).
Массовка: остальные гомункулы, Мустанг и Ко, Элрики и иже с ними.
Время действия: ТВ-2, но на хронологию мы с чистой душой тяжелым сердцем забили.
Вообще, началось всё с рисунка за авторством  Helena Rayne, когда одновременно с рисунком родилась идея... Собственно Хелене же, как главному вдохновителю, и посвящается вся та наркомания, которую я пишу C:

тыкнуть на чудный рисуночек

Ну а то, что из этого получилось, будет скидываться в комментарии под эту запись.

стародревняя шапка, ещё времён первого отрывка

Рабочее название: пока нет *о Боже, у нас ещё нет названия, какой ужас Т_Т*
Авторы:  Элейн Роуз и  Helena Rayne
Фэндом: Цельнометаллический Алхимик
Пейринг и персонажи: Эрроу/Элэн
Рейтинг: PG-15
Жанр: яой, экшн, романтика, драма
Статус: в длительном процессе
Дисклеймер: Претендуем только на персонажей. Мир принадлежит Хирому Аракаве, Элэн принадлежит мне, а Эрроу и все иллюстрации – Хелене Рейн.

Я пишу от лица Элэна, Хелена - от лица Эрроу.
Начало лично у меня немножко упорото-корявое, но это неважно хдд

enjoy

запись создана: 12.10.2014 в 14:04

@темы: FMA, Эрроу/Элэн, fanfiction

Comments

[Элейн Роуз]

Автор -  Элейн Роуз

Чёрт. Мерде, шайса, и другие нецензурные слова плохо выученных мною иностранных языков. Я ненавижу оказываться в положении жертвы. Меня это бесит, бесит до чёртиков. К счастью, за свою недолгую жизнь я не так часто оказывался в таких положениях – по пальцам одной руки пересчитать можно. Да и менялся ролями с «охотниками» я довольно быстро. Нет, не с помощью хитроумных планов, а благодаря банальной ярости, которая возникала каждый раз, когда меня кто-то прижимал. Я просто давал ей выход и сметал всех, кто вставал на моём пути. Но сейчас такой фокус не пройдёт. Не с этим противником. Но попробовать мне ничто не мешает, верно?
- Ну вот мы и встретились, Элэн… - раздаётся над ухом хриплый голос. Было видно, что Эрроу сильно запыхался – тяжёлое дыхание, растрёпанные волосы (которые, между прочим, лезут мне в лицо!) и капли пота на руке, сжимающей нож у моего горла. Да и я, наверное, не фонтан – скорее всего, выгляжу так же отвратительно, как и чувствую себя. Тьфу, какой-то загнанный кролик прям!
- Не просто было тебя поймать, - чёрт, и почему он стоит так близко?
- Удержать будет ещё сложней, - пытаюсь дерзить, но язык отчего-то плохо слушается и колени дрожат. Ну что за хрень со мной творится, а?
- Не думаю… - всё, мне это надоело! Больше, чем положение жертвы, я ненавижу положение беспомощной жертвы. Коей я, похоже, сейчас и являюсь… Ну ничего, мы это быстренько исправим!
Перехватываю его руку с ножом, отбрасываю от себя и резко разворачиваюсь, занося кулак. И внезапно замираю, не в силах пошевелиться. Его взгляд…
Зелёные глаза встретились с аметистовыми. И всё осветилось.

[Элейн Роуз]

Автор -  Helena Rayne

Наконец-то я его поймал. Ох, и намучился я с тобой, Эл. Но от этого становится еще веселее. Всё-таки как же приятно сначала погоняться за своей жертвой, а потом мучить, слушая мольбы о милосердие или стоны боли. И вот сейчас я стою позади него, к его шее приставлен кинжал.
- Не просто было тебя поймать, - кое-как восстановив, дыхание говорю ему. Как же хочется сделать сначала больно, а потом… хм… Не будем мелочиться, я хочу его. Особенно, когда он пытается еще и остроумничать. Идиот. Неожиданно, мой поток мыслей прерывается, так как он перехватил мою руку и развернулся для удара. Но что это? Он остановился. На моих губах появилась довольная ухмылка.
- В чем дело, Эл? Не уже ли страх внезапно на тебя напал? – В открытую издеваюсь над ним. Чтобы предотвратить дальнейшие попытки хоть как-то мне навредить, прижимаю парня к стенке, а его руки поднимаю над головой и держу левой ладонью за кисти. Правой – держусь за талию. Любуюсь лицом Элэна, на котором на несколько секунд появился испуг, а потом ярость. Я всего лишь усмехаюсь.
Терпеть больше нет сил, и я впиваюсь в его губы. Явно шокирован. Даже пытается вырваться, но я лишь сильнее прижимаю его к стене. Провожу языком по его губам, как бы прося ответить мне. Ни в какую не реагирует.
- Лучше тебе мне подчиниться, - шепчу ему на ухо, а затем прикусываю мочку и с каким-то наслаждение посасываю. Правую руку засовываю под майку и начинаю поглаживать живот, грудь. Чувствую, что он дрожит, дыхание сбилось и всё же находит силы послать меня ко всем чертям. Меня это злит, и поэтому с силой бью его кулаком в солнечное сплетение. Тот остался стоять лишь благодаря тому, что я его держал. Снова наклоняюсь к его уху и угрожаю всадить в него что-нибудь острое. И как в доказательстве своих намерений, материализую свой кинжал и делаю им небольшой порез на его шее. Слизываю появившуюся кровь и смотрю за реакцией, которой особо-то и не последовало. Ну что ж, такой исход мне не нравится, и я вонзаю кинжал в плечо Эла. Надеялся услышать вскрик боли, но надежды мои рухнули. Он лишь прикусил губу и зажмурился. Хмыкнув, резко выдергиваю свое орудие. Всё так же держа в руке кинжал, приподнимаю голову Эла за подбородок и снова грубо целую в губы. На этот раз не делает попыток сопротивляться и даже отвечает.
Мысленно улыбнувшись своей победе, роняю кинжал на землю и опускаю свою правую руку на его пах и поглаживаю. Никак не могу понять реакцию парня на это действие. Ладно, позже с этим разберемся. Следующим моим действием должно быть расстегивание этих чертовых брюк зеленоглазика, но внезапно откуда-то появились голоса. Не трудно догадаться, что паренька начали искать. Крепко ругнувшись, отхожу от Элэна, бросаю ему банальную фразу «еще увидимся» и исчезаю с места так и недоконченного преступления. Естественно, орудие угрозы я утащил с собой.

[Элейн Роуз]

Автор -  Элейн Роуз

Я. Ненавижу. Этого. Чертового. Эрроу! Боги, как же я его ненавижу в этот момент! И никак не могу себе признаться в том, что военных, которые спугнули его, я ненавижу ещё больше…
- Майор Роуз, Вы в порядке? Вы ранены? Давайте я Вам помогу… - какой-то назойливый сержант, которого я вижу первый раз в жизни, пытается поднять меня с земли. Стоп, а что я делаю на земле? Ну вот, даже не заметил, как сполз по стеночке после ухода этого… этого… гомункула, чтоб ему икалось!
Я довольно грубо отпихиваю военного и резко встаю на ноги. Голова слегка кружится, но это не страшно.
- У Вас порез на плече, майор Роуз. Позвольте…
- Да отвяжись ты! – рявкаю я, не выдерживая. – Что, царапин никогда не видел?!
Ну ладно, тут я немного покривил душой – всё-таки порез был глубоким. И, как бы я не изображал из себя стойкого оловянного солдатика, мне было больно. Но это и вправду может подождать.
- Куда он ушёл? – нетерпеливо спрашиваю у военных, ошивающихся в округе. Твою ж дивизию, ни одного знакомого лица! Ан нет, вот полковник Лошадь подвалил. Обращаюсь уже конкретно к нему:
- Вы видели, куда этот гад ушёл?
Он лишь флегматично пожимает плечами. Нет, ну должна же быть от него хоть какая-нибудь польза! Или его в армии держат за красивые глазки?
- Ну так выясните!
- Не указывай мне, Зелёный, - ух ты футы нуты, не знал, что лошади умеют шипеть!
- Я указываю вам всего лишь на недобросовестное исполнение ваших прямых обязанностей, - а мы и сами умеем не хуже… То же мне, напугал ёжика задним карманом брюк!
- Кто бы говорил про обязанности! – Полковник кипятится. – Это ведь ты его упустил!
- Как упустил, так и найду, - буркаю я недовольно в ответ.
- Ну уж нет. Вместе с этой тварью ты упустил свой последний шанс. Эту миссию поручат другому человеку, а тебе, видимо, стоит немного отдохнуть, подлечиться, - издевательски так, - за бумажной работой.
И мне нет никакого дела до того, что я провалил миссию (хотя ещё не понятно, кто там кого ловил). И на бумажную работу мне плевать. Только сердце неприятно ёкнуло, и захотелось так обиженно и совсем по-детски сказать этой самодовольной кобыле: он не тварь. И у него есть имя – Эрроу.

Эрроу… Ты прочно поселился в моих мыслях. Обосновал там, так сказать, комфортную трёхкомнатную квартирку. Я ненавижу тебя. И, наверное, именно поэтому, не могу тебя забыть. Эрроу… У меня никогда не было таких врагов. Заслуживающих уважения. И, в некотором роде, восхищения. Все мои враги были жалки. С ними хотелось побыстрее расправиться и забыть, как нечто противное. Я не хочу тебя убивать, Эрроу. Но, вот беда, пока я тебя не убью, я о тебе не забуду.
Эрроу… Я думаю о тебе, чёртов гомункул. О твоих глазах. Наверное, девчонки бы назвали этот цвет аметистовым, но мне претит сравнивание глаз с драгоценными камнями. Камни – они не живые. Бездушные. А в тебе есть душа. О да, она есть, даже если все считают, что у гомункулов души не может быть по определению. Твои глаза цвета фиалок, умывшихся росой после холодной ночи. Цвета сиреневых предзакатных облаков. Видишь, как я начал уже заговариваться. Хорошо хоть про страну розовых пони не добавил.
Я думаю о твоих волосах. Синий – цвет бескрайнего океана. Я не романтик и не поэт, но, когда вспоминаю тебя, хочется говорить красиво и возвышенно. Нет, скорее пафосно и напыщенно, придумывая девчачьи сравнения. Только вот мне на это плевать, и всё тут.
А ещё я думаю о твоих губах. О твоих поцелуях. О твоих… прикосновениях. Зачем ты это сделал? Самое ужасное, что я не чувствую отвращения, хотя должен бы. Эрроу, что же ты делаешь со мной?..

Уже целую неделю длится мой персональный Ад, кроющийся под названием «бумажная работа». Плечо уже почти не ныло, порез на шее превратился в еле заметный шрам, а губы всё еще помнили вкус Эрроу. Так, надо бы сосредоточиться на очередном отчёте о… ээээ, кажется, там было что-то про украденных лошадей? Или о пропавшем полковнике….
Так, соберись, Эл! Что за чертовщина с тобой творится? Какой-то гад облапил, а ты взял и разомлел, как кисейная барышня?! Хватит!
Пришлось перечитывать заново те двадцать страниц, которые так и не успели задержаться в моём порядком размякшем мозге.
Кстати, на поимку гомункулов отправили братьев Элриков. Самое обидное, что им понадобилось всего четыре дня, чтобы вычислить местонахождение Эрроу, тогда как я потратил на это больше месяца. Ну не могу я сидеть и размышлять, анализируя автоматом все события вокруг! Я – человек действия… Впрочем, мне не долго пришлось убиваться из-за своей иногда проявляющейся недалёкости. Буквально вчера Элриков доставили в больницу в полностью разобранном состоянии и с посланием от Эрроу: единственный, кто должен отправляться ловить его, это Элэн Роуз. Всё, что останется от других героев, возомнивших о себе невесть что, он отправит в Штаб в спичечном коробке.
И, знаете, когда я это услышал, какое-то странное торжество и непонятная гордость распёрли меня изнутри, грозя разорвать на тысячи маленьких зелёных алхимиков. Эрроу – мой личный враг. Только мой. И ничей больше. И он сам это признал.
Полковник почему-то не захотел меня отправлять сразу. Сказал, что дело не горит, и не обязательно мчаться сломя голову в такую очевидную ловушку. Темнит он что-то. Да и не приказ это был, а так, дружеский совет, поэтому моя совесть кристально чиста. Настолько кристально, что её и не видно вовсе…
Воровато оглядевшись по сторонам и убедившись, что в зоне видимости никого не наблюдается, я бесшумно выпрыгнул из окна.

Уже ночь. Редкие фонари неодобрительно косятся на меня, щуря свои масляные глазки. Из-за облака торчит кусочек луны, напоминающий половинку сыра. Красиво, чёрт побери. Удивительно, что раньше я так редко замечал эту красоту. Это спокойствие, тихий шепот ночи, её ласковые прохладные объятия и множество блестящих глаз, смотрящих на меня с небес. Видишь, что ты сделал со мной, Эрроу? Я становлюсь чересчур сентиментальным. Как бы розовые сопли не начал пускать…
И что мне с тобой делать, когда я тебя найду? Одна яростная мысль заглушает все остальные: убить! Он причинил мне боль, он меня опозорил и смутил, заставив сомневаться в себе, и за это он должен умереть. Но… Всегда существует это пресловутое «но»! Я должен спросить у него. Должен узнать, зачем он это сделал. Зачем ему нужен именно я? Решено. Я узнаю это у него, а потом убью!
Я уже на полпути к цели. Место обитания гомункулов я узнал у Стального. В смысле, Стальной рассказал это полковнику Кляче, а я, как раз в это время, совершенно, подчёркиваю, совершенно случайно оказался в соседнем коридоре. И трещина в двери там уже была, я просто ну совершенно случайно её расширил. Родители упустили из виду один момент моего воспитания: насколько я помню, они никогда не говорили мне, что подслушивать нехорошо. Наверное потому, что никогда не ловили меня на подслушивании. (Вот только «не ловили» и «не подслушивал» - две абсолютно разные вещи…)
Это всё лирика. Через пару часов я уже буду на месте. И будь, что будет.

[Элейн Роуз]

Логово гомункулов находилось за городом. Вероятно, мне стоило бы взять машину (полковник как раз очень удачно оставил свою около штаба, а сам свалил на очередное свидание; на месте Ризы я бы его давно пристрелил), но я же принципиально не думаю наперед, нет. Мне впадлу составить хоть какое-то подобие плана или стратегии. Поэтому я уже несколько часов плутаю по темным улочкам Восточного города в безуспешных попытках хоть немного сократить себе путь. Кажется, уже перевалило за полночь... В этих трущобах не хватало только на Шрама нарваться...
- Изумрудный Алхимик! - раздаётся голос, стоит мне выйти на освещенный фонарем участок тротуара.
Твою мать! Вспомни солнце, вот и лучик, что называется. Ну, наверное, только мне могло так повезти.
- Шрам, - неприязненно тяну, а потом добавляю более миролюбивым тоном: - Может, сделаем вид, что не заметили друг друга и разойдемся по-хорошему?
- Ты - предатель, государственный алхимик, и ты должен умереть, - ишварит хрустит рукой. Всегда удивлялся, как у него так получается...
- Ну что я-то сделал, чтобы вызвать твою ненависть? - мученически спрашиваю, уходя от удара и позорно просирая время для ответной атаки из-за тупого нежелания драться. Ну вот даже отвечать нет желания. Ну не хочу, не хочу я сегодня драться со Шрамом! Я уже настроился на гомункулов в целом и Эрроу в частности, а они немного в другой весовой категории.
- Да и ладно бы я еще был в Ишваре... - продолжаю бубнить, невероятным кульбитом избегая ударов Шрама. Блин, на эти вспышки щас все военные сбегутся, и плакала моя секретная операция... - Брат, вон, был, так и предъявляй ему претензии!
Ой, зря я это сказал, очень даже зря... Ну, брат не маленький, разберётся, если что. И не с такими разбирался...
Шрам немного замедляется. Вообще, он сегодня не особо прыткий. Устал, видимо, поздно же уже.
- Кто твой брат? - бросает он, промахиваясь мимо моей головы всего на какой-то сантиметр. Что-то и я замедлился, бдительность ослабил. Нехорошо. - Он государственный алхимик?
- Ну да. Багряный алхимик, Зольф Кимбли.
Я говорил, что никогда не думаю наперед? В частности не думаю перед тем, как что-то сказать. Идиот я, в общем. Язык мой болтливый только и оторвать! Ой, нет, передумал - кажется, Шрам всерьёз вознамерился претворить мои мысли в жизнь. Ну или просто сделать со мной что-то ужасное. Честно говоря, я наивно полагал, что ишварит тут же остановится, извинится и отвалит, но немного не рассчитал. Совсем чуть-чуть. Вместо этого он, зарычав, набрасывается на меня с удвоенной силой.
- Да ты охренел?! - ору, когда особо смачный удар в висок вызывает веселенькие разноцветные звездочки перед глазами. Кажется, пора совершить тактическое отступление. Иными словами, я драпаю.
Бегать никогда не любил. Дыхалка слабая (я ж тот ещё курильщик, хотя до Хавока мне далеко), ноги слабые, тельце нетренированное... Да и устал я порядком, изображая тут перед Шрамом цирковые кульбиты. Но, знаете, умирать как-то не хочется. И когда смерть в буквальном смысле слова наступает тебе на пятки, открывается второе дыхание. Я словно летел, едва касаясь ногами мостовой только для того, чтобы сделать очередную петлю в лабиринте нескончаемых улочек. И чувство такое... будто я отрастил крылья, которые так часто обретал в своих снах. И - о чудо! - я сбежал. Оторвался от сумасшедшего ишварита, опередил его разрушительные атаки и затерялся в темных переулках, освещаемых лишь звездами и желтой, похожей на кусочек сыра, луной... Блин, со мной точно что-то не так. Где-то позади Шрам ошивается, а я тут нашел время любоваться ночным городом и придумывать поэтические сравнения. Надо побыстрее дойти до этого логова гомункулов... ах ты чёрт, совсем забыл, что по долгу службы было бы неплохо предупредить начальство об объявившемся в городе убийце алхимиков - по последней информации, если мне не изменяет память, он был неоднократно замечен в Централе. Какого ж хрена он делает в Ист-сити и как вообще умудрился сюда пробраться?
За такими мыслями я не замечаю, как вышел на окраину города, к берегу протекающей рядом небольшой речушки. Так, теперь пройти по течению около километра... ага, эту заброшенную фабрику, где обосновались гомункулы, и отсюда видно. Теперь даже такой топографический кретин как я сможет без проблем найти дорогу.
Место обитания Эрроу и компании представляло собой старый, полуразвалившийся и давно заброшенный завод, кажется, по производству автомобильных запчастей. Некогда трехэтажная, сейчас постройка привлекала внимание обвалившейся крышей и полуразрушенными стенами, которые слепо скалились в темноты обломками кирпичей. Окна большей частью выбиты - из-за этого здание продувалось со всех сторон, и в темных комнатах гулял сквозняк. Подойдя поближе, я непроизвольно ежусь - все это создает ощущение типичного ужастика. На заднем плане, словно дополняя картину, завыли волки. Поверьте, родненькие, и без вас страшно было...
Подавив глупое и такое нехарактерное для меня чувство страха, я тенью проскальзываю в темный проем, заменяющий вход. Брр, будто в склеп попал - холодно, сыро, затхло... загробно как-то. Моих шагов по бетонному полу практически не слышно - лишь легкое, на грани слуха, шуршание от соприкосновения подошв мягкой кожаной обуви с пыльным полом. Казалось, я пятками ощущаю холод, исходящий от него. От меня, конечно же, остаются нехилые следы, но пока темно, мне бояться нечего.
Огромный зал, в который я попал, явно был главной мастерской. Тут много стали, железа, станков и деталей непонятного назначения, и все покрыто пылью и насквозь проедено ржавчиной. Бесполезные вещи... но не для алхимика, - добавляю мысленно. Если взять побольше материала - например, вооон ту кучу бракованных разводных ключей - то можно состряпать что-нибудь колюще-режущее из чистого металла...
Зал пуст. Я это понимаю, делая всего пару шагов, на уровне интуиции. Тем не менее, я добросовестно шлепаю через все помещение, карманным фонариком освещая темные углы. Пока ничего интереснее парочки крыс и особо жирного и мерзкого мохнатого паука не обнаруживается. Зато в конце зала нахожу лестницу на второй этаж. Что-то мне подсказывает, что и там я ничего не обнаружу, но проверить для очистки совести стоит. Надеюсь, ветхий пол выдержит меня, а третий этаж не обвалится окончательно именно сейчас, погребая меня под тоннами камней и рухляди.
Тишина давит на уши. Хоть бы ступенька скрипнула, ей-богу! Где-то там, снаружи, стрекочут цикады, шумит ветер в листве, раздаётся мерный плеск воды, поют припозднившиеся птицы. Далекий волчий вой из чистого и пронзительного звука переходит в надрывное, кашляющее тявканье, а потом и вовсе замолкает. Снаружи кипит ночная жизнь, а здесь, в этом заброшенном и мертвом склепе безмолствовало уныние, лишь изредка нарушаемое холодным сквозняком. Залетая в темные провалы окон, он мечется раненой птицей по пустым помещениям, навевая лишь тоску и заставляя поплотнее запахнуть ненавистный китель.
Я смутно представляю, где нахожусь. По всей вероятности, здесь были жилые комнаты для рабочих - по обеим сторонам длинного коридора, в который выводит лестница, находилось множество дверей, которые, в свою очередь, ведут в небольшие комнатки с обломками какой-то мебели и пыльными занавесами паутины. Я обшариваю каждую комнату уже чисто из любопытства найти что-нибудь интересное - ну какой мальчишка откажется от исследования старого заброшенного здания? Мысль о гомункулах отходит на второй план, да и не видно что-то их следов пребывания тут. А в таком медленном темпе проверка всего здания затянется, и хорошо бы до рассвета успеть вернуться на рабочее место.
Очередная комната (восьмая слева, кажется...) кажется еще пыльнее и разрушеннее предыдущих. Соваться в нее мне не хочется совершенно, да я бы так и прошел мимо, если бы не блеснувшая в самом углу полоска чистейшей стали. Я заинтересованно делаю шаг, другой, а потом понимаю, что пола под моими ногами больше нет. Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно. Мгновение у меня уходит на осознание того факта, что я, в общем-то, парю в воздухе, а вот потом... Падение длится неприлично долго, а в мозгу словно включается счетчик секунд, которые мне остается провести в этом бренном мире.
...раз... огрызки пола царапают меня по спине, снизу вверх;
...два... я сильно ударяюсь локтем, да так, что рука полностью отнимается;
...три... левая нога за что-то цепляется, хрустит и нелепо выворачивается, а вспышка боли на миг ослепляет;
...четыре... я издаю полувскрик-полустон, беспомощно дергаю руками, добавляя отбитому локтю;
...пять... изворачиваюсь в полете, чудом избегая штыря, чуть не воткнувшегося мне в глаз;
...шесть... все, полет окончен.
Со всего размаху приземляюсь на спину и от всей души надеюсь, что душераздирающий треск издал не мой позвоночник. Вокруг оседает потревоженная пыль, отваливаются куски пробитых мной пола-потолка, всяких балок и перекрытий. Боже, это я настолько тяжелый, что сумел проломить камень и кирпичи, или здание такое древнее?
Это была последняя осознанная мысль, мелькнувшая за секунду до того, как моя голова соприкасается с каменным полом. Стыдно признать, но из-за болевого шока я отключаюсь.

[Элейн Роуз]

***
Над ухом кто-то раздражённо ворчит. До моего сознания доходят лишь обрывки фраз, да и те мозг никак не хочет воспринимать. Открывать глаза, а уж те более вставать не хочется, лежать так мягко и удобно… Вот только это противное бурчание не дает снова заснуть! Что ж это за зараза-то такая не даёт спокойно выспаться?! Странно, голос смутно знаком, но вот где я его слышал… Господи, и почему я сегодня так медленно соображаю – башка вообще работать отказывается, а во всём теле жуткая слабость. Я хочу поднять руку, чтобы отмахнуться от назойливого голоса, но, стоиит едва дёрнуть обозначенной конечностью, как локоть простреливает резкая боль, пробежавшись по нервам до кончика мизинца. Я недовольно шиплю сквозь стиснутые зубы. Ворчание над ухом усиливается, теперь я могу его разобрать:
- Глупый алхимик… полез непонятно куда… а если бы спину себе сломал? Вот что бы ты делал, если бы такой хороший и добрый я тебя не нашёл? Вытаскивай их тут, понимаешь ли… Я, между прочим, спасителем неуклюжих идиотов не нанимался…
Осознание своего более чем плачевного положения и состояния накрывает меня как ушат ледяной воды. Я вспоминаю, где я находился и что произошло. А ещё вспоминаю, где уже слышал этот звонкий, нехарактерно высокий (для парня), с лёгкой насмешкой голос. Вот мы и встретились, мой личный враг.
- Эрроу, - выдыхаю сквозь зубы с непонятной даже для меня интонацией, в тот же момент резко распахивая глаза.
Ну да, так и есть – эта сволочь сидит рядом со мной, даже не пытаясь скрыть искреннего беспокойства в фиолетовых глазах. Его тёмно-синие волосы заколоты чем-то на затылке, но парочка непослушных прядок всё же выбивается из причёски и норовит залезть гомункулу в глаз. Парень периодически сдувает её, смешно выпячивая нижнюю губу, а надоедливая прядка всё время возвращается на облюбованное место. Эрроу вообще выглядит невероятно забавно с этим дурацким хвостиком.
Это был первый раз, когда я так спокойно и в открытую разглядываю его. До этого мы лишь наблюдали друг за другом, оценивая, прикидывая, изучая, преследуя. Ну, не считая той небольшой схватки, окончательно всё запутавшей. Давайте я лучше расскажу, с чего всё началось.
А началось всё как-то глупо, неинтересно и до ужаса банально. Примерно год назад у меня была миссия в Централе. Успешно её выполнив, я со спокойной совестью пошёл на вокзал и встал в стороночке на платформе в ожидании поезда как прилежный и хороший мальчик. Внезапно я почувствовал на себе чей-то взгляд. А может и не почувствовал – у меня, в отличие от многих людей, на такие вещи интуиция (или что там за вычисление направленных на тебя взглядов отвечает) практически не реагирует. В любом случае, я тогда поднял голову, оторвавшись от созерцания своих пыльных ботинок и махрящихся на концах штанов, и посмотрел в конец платформы. Эрроу – ну, тогда я ещё не знал, кто это - стоял прямо напротив и, чуть склонив голову на бок, смотрел прямо мне в глаза, в этом я мог поклясться, хоть он и стоял на значительном расстоянии от меня, а мимо ещё и сновали люди, периодически заслоняя нас друг от друга. Мы стояли так несколько минут, пристально изучая друг друга, непонятно зачем и непонятно почему. Я не видел его глаз. Но я хорошо разглядел татуировку Уробороса.
- Гомункул! – воскликнул я, и, начисто позабыв о всякой конспирации и о том, что вокруг гражданские, привычно создал копьё и понёсся на теперь уже врага.
- Алхимик! – всплеснул руками гомункул, передразнивая, и, показав мне язык, скрылся в толпе. Догнать его я так и не сумел.
С тех пор я долго и методично под него копал. Выбил у полковника задание на именно этого гомункула. Гонялся за ним по всему Аместрису. Чем-то он меня смог зацепить…
Но каждый раз он ускользал от меня, утекал, как вода сквозь пальцы, оставляя после себя парочку трупов и одного очень взбешённого зеленоволосого алхимика. Мне казалось, что я пытаюсь поймать дым голыми руками.
Наша встреча перед схваткой была такой же спонтанной и такой же глупой, как и самая первая. Я шёл, погружённый в свои мысли и буквально налетел на Эрроу, который по какой-то причине тоже не заметил меня. Скорее всего потому, что в это время разговаривал с ещё одним гомункулом по имени Энви. Минуту мы обменивались ошарашенными взглядами… а потом, скажу честно, я струхнул. Их было двое, и тогда они показались мне действительно какими-то высшими существами, чьи способности настолько превосходят человеческие… У страха глаза велики, это точно. Я тогда взорвал первое, что подвернулось под руку (кажется, это был Энви) приёмом, выученным у брата, и дал такого стрекача, что только пятки засверкали. Никак не ожидал, что Эрроу последует за мной, да ещё и в одиночку. Ну, о том, что случилось, когда он меня нагнал, вы знаете.
И вот сейчас я лежу, безэмоционально смотря на гомункула, который, чуть наклонив голову, пристально меня изучает. Я отвечаю ему бесконечно усталым и пофигистичным взглядом, хотя внутри у меня бушует ураган.
Я боюсь Эрроу. И одновременно больше жизни хочу с ним сразиться. Я ненавижу этого гомункула. Но мне любопытны мотивы его поступков, и это любопытство пересиливает ненависть. А ещё ловлю себя на том, что мне нравится на него смотреть. Он не ослепительно красив, и ни капли не походит на девчонку (несмотря на его голос). Он просто… забавный. Насколько может быть забавным бесчувственное и бездушное существо, даже не являющееся человеком. И мне просто нравится наблюдать за ним, любоваться его глазами…
Когда я в первый раз посмотрел в его глаза – тогда, во время схватки – меня словно огрели пыльным мешком по голове. Я до сих пор не понял, что со мной произошло, но внутри всё перевернулось и как-то изменилось. У него красивые глаза, этого я не мог отрицать.
- Очнулся наконец, горе-алхимик? – заговорил Эрроу, выводя меня из транса собственных мыслей. Тут до меня доходит ещё кое-что: в данный момент я лежу где-то в логове гомункулов с массовыми ушибами по всему телу (иначе с чего бы ему так болеть?), отбитым напрочь локтем правой руки и, скорее всего, сломанной левой ногой. То есть я практически полностью беззащитен, да ещё и в руках врага. И убить меня сейчас для Эрроу как два пальца… кхм, об мостовую.
И вот тогда-то мне и становится по-настоящему страшно.

[Элейн Роуз]

***
Стоп, стоп, стоп! Давайте мыслить разумно. Если бы Эрроу действительно хотел меня убить, он бы уже тысячу раз это сделал, пока я был в отключке. Значит, я нужен ему живым. Остается только узнать, зачем, и. по возможности, выбраться отсюда с наименьшими повреждениями. План-минимум, ога. Что ж… переговоры?
- Где… - голос не слушается, я старательно прокашливаюсь и начинаю заново. – Где я?
- У меня дома, - пожимает плечами Эрроу, и, издевательски поклонившись, обводит помещение рукой. – Добро пожаловать в мою скромную обитель.
Дом… скорее комната роскошью не отличалась, да и представляла собой каменный мешок без окон, освещённый единственной настольной лампой, стоявшей на тумбочке возле единственной кровати, на которой вольготно развалился я. У противоположной стены стоит простенький деревянный шкаф – вот и вся мебель. Место, в котором нормальный человек давно бы свихнулся. Сыро, холодно, затхло, загробно… Стойте-стойте, на заброшенной фабрике пахло точно также! Так, возможно, мы всё ещё где-то в ней?..
- Мрачноватенько, - заключаю, ещё раз оценивающе окидывая взглядом комнату. – Но если добавить немного света и ковров, - я подмигиваю, - будет конфетка.
Эрроу смотрит на меня с нечитаемым выражением лица. Потом прикасается ладонью к моему лбу, проверяя температуру. Я едва не дёрнулся, что непременно разрушило бы атмосферу хрупкого нейтралитета.
- Никак не пойму – ты говоришь серьёзно, у тебя такой юмор, или же ты просто слишком сильно ударился головой при падении? – жалуется гомункул.
- К этой жизни нельзя относиться серьёзно, - пожимаю плечами, вызывая в локте новый приступ боли. – Особенно остро понимаешь это, пробив спиной несколько слоёв кирпичей.
- И зачем только ты туда полез? – вздыхает Эрроу. – Как мне теперь с тобой драться? Да на тебя смотреть без сострадания нельзя – один большой синяк!
- А разве монстрам вроде тебя известно такое чувство, как сострадание? – слова вылетают прежде, чем я успеваю захлопнуть рот. Язык мой – враг мой, я говорил?
Глаза Эрроу неприятно сужаются, он быстро замахивается, и в следующее мгновение я уже держусь здоровой рукой за левую половину лица. Кажется, он сломал мне скулу. Ну погоди, тварь, ты мне за это ещё ответишь!
- Попридержи свой язык, если не хочешь возвращаться домой по кусочкам, - холодно говорит Эрроу.
- Ну извини, не знал, что ты такой ранимый, - буркаю в ответ.
Эрроу с минуту задумчиво смотрит на меня, словно решая – стукнуть ещё пару раз, чтоб неповадно было, или оставить как есть – типа жизнь меня и так уже наказала. Потом снова вздыхает, поднимается с кровати, и подходит к шкафу. Возвращается с огромной коробкой и тут же в неё закапывается.
- Сейчас тебя лечить буду, - невнятно бормочет он, не вылезая из коробки и что-то там выискивая.
- Зачем? – спрашиваю, завороженно наблюдая, как на тумбочке появляются одна за другой какие-то скляночки, баночки и мотки бинтов.
- Затем, что у тебя много открытых ран, а в этих местах очень легко подцепить заражение крови – и поминай, как звали, - отвечает на полном серьёзе. Я недовольно цокаю языком.
- Я не это имел ввиду, - говорю укоризненно, словно я тут полагался на его ум и сообразительность, а он взял и оказался недалёким тугодумом. – Зачем ты спас меня? Почему не оставил умирать, или не добил сам?
- Сам бы ты там не умер, это уж точно. Полежал бы, оклемался, да и дополз до города, - Эрроу сосредоточенно смешивает какие-то мази с порошками. – А почему не убил… Это вопрос мироздания, Элэн. А у меня сегодня на подобные вопросы аллергия, поэтому не задавай их больше, если не хочешь остаться без зубов.
Ясно, чего уж там. Узнаем в другой раз. Я хочу спросить ещё тысячу вещей, понять, разобраться… но язык словно отнимается, а в голове так пусто становится, что ни одного толкового вопроса сформулировать не получается. Хотя нет, один есть. Почему ты меня поцеловал, Эрроу? Простой вопрос, который я безумно боюсь задать. Поэтому я молча наблюдаю за приготовлениями гомункула.
- А долго я был в отключке? – запоздало интересуюсь.
- Да часов шесть, не больше, - ясно. Значит, уже утро. - На, кстати, водички попей.
Эрроу подкладывает мне под спину подушек и помогает усесться. При этом его пальцы ненавязчиво так пробегаются по моему плечу. Выражение лица у парня при этом самое невозмутимое, я же делают вид, что мне показалось, хотя от такого невесомого прикосновения через одежду почему-то бросает в дрожь. Интересно, если пожаловаться ему на холод, он предложит согреть меня своим телом? Даже не знаю, чтобы я ответил на это предложение, поэтому продолжаю тихонько мёрзнуть.
Когда я снова ложусь, Эрроу начинает заниматься моей левой ногой. Эта падла всё-таки сломалась, круто подставив меня. Для врачей-алхимиков в военном госпитале лечить такие закрытые переломы – дело нескольких минут, но недели две всё равно придётся потом отсиживаться. Гомункул, естественно, сращивать кости мне не стал. Обработав мелкие порезы и ссадины, он с помощью бинта и деревяшки фиксирует ногу. Ушибленному локтю досталась порция густой, пахнущей топлёным маслом мази, бинт и фиксирующая повязка через плечо. Я мельком гляжу – чуть дурно не стало: локоть ужасно распух и побагровел. Пальцы правой руки, особенно мизинец, плохо слушаются – неужели что-то с нервом? Да уж, пусть повисит на перевязи.
Каждой царапине и каждому синяку достается своя порция целебной мази. Закончив с передом, Эрроу аккуратно сажает меня и стягивает майку. Так как куртки и штанов я лишился ещё перед началом лечения, становится как-то совсем неуютно.
- Ч-что ты делаешь? – нервно спрашиваю дрогнувшим голосом.
- У тебя на спине ещё раны – вон, майка вся в крови, - отвечает заботливо.
- Ах раны…
Эрроу с минуту недоумённо смотрит на меня, а потом начинает так мерзко хихикать в кулак.
- Не волнуйся, не собираюсь я с тобой ничего делать, - отвечает отсмеявшись, а потом добавляет потише: - Не сегодня, по крайней мере. На тебе ж живого места нет, смотреть тошно.
Я предпочитаю не думать, что он там собрался со мной делать не сегодня. Меньше знаешь – крепче спишь.
Спину обрабатывать больнее всего. Протерев длинные глубокие царапины ватным тампоном, смоченным в какой-то пузырящейся жидкости, Эрроу наносит мазь по всей длине ран и принимается осторожно её втирать. Тёплые сильные руки двигаются аккуратно, мягко, и в то же время уверенно, забирая с собой противную зудящую боль. Я чувствую, что разомлел, приходится дать себе мысленную затрещину. Не помогает, если честно.
Обмотав мне всё туловище бинтами, Эрроу наконец-то успокаивается.
- Сойдет, - тянет, критически осматривая свою работу. – До больницы хотя бы не развалишься. А там соберут, если что, - и это мой юмор ещё называют странным?!
Я, ёжась под пристальным взглядом, кое-как одеваюсь одной рукой. Китель просто накидываю на плечи.
- Ну что ж, пошли, я тебя выведу.
Уже на выходе я спрашиваю:
- И всё? Ты меня так просто отпустишь?
- Да, - Эрроу пожимает плечами. – Вот так просто. А смысл тебя удерживать? Всё равно вернёшься, как поправишься.
Тут он прав.
В молчании мы идём по тёмным извилистым коридорам без окон. Факелы, развешанные по стенам через равные промежутки, являются единственными источниками света. Эрроу поддерживает меня с левой стороны; правой рукой я прижимаю к себе самодельные костыли. Плутаем мы долго. Потом впереди забрезжил нестерпимо-яркий свет. В конце концов, нескончаемый лабиринт переходов выводит нас к небольшой лесенке, поднявшись по которой, мы оказываемся… в огромном зале-мастерской. Солнечные лучи, в которых стоят столбы пыли, заливают главный зал, убивая всю атмосферу ужаса и мрачности, что так пугала меня ночью. А ведь я же говорил, что мы всё ещё на фабрике!
Как приятно вдохнуть свежий воздух, наполненный ароматом реки и трав, после долгого пребывания в затхлости! Я дышу полной грудью и счастливо жмурюсь на солнце.
- Я оставлю тебя тут, - оборачиваюсь к Эрроу. Он наконец-то распускает волосы, и теперь в них играет лёгкий тёплый ветерок, шаловливо растрёпывая прядки в разные стороны. Я не удерживаюсь, – привык трогать всё красивое руками – поднимаю здоровую руку и касаюсь густо-синих волос. Мягкие…
Поцелуй застает меня врасплох. Сухие горячие губы накрыли мои в собственническом поцелуе, сминая, подавляя, подчиняя. И почему-то это казалось таким правильным – покориться их власти, признавая своё поражение, и чуть приоткрыть рот, впуская чужой язык… В этом поцелуе нет ничего от того, самого первого нашего поцелуя во время схватки. Нет той грубости, властности, жадной похоти, с которыми Эрроу набросился на меня, желая сломить, заклеймить, показать, что я – его собственность. Сейчас была лишь попытка вежливо и мягко показать, кто здесь доминирует, и своеобразная и совершенно непонятная мне нежность. Мы отрываемся друг от друга несколько минут спустя, тяжело дыша. А когда я всё-таки решаюсь открыть глаза, Эрроу уже исчез. Вздохнув, я опираюсь на костыли и медленно начинаю хромать в город, понимая, что окончательно сошёл с ума.
Интересно, а как я объясню свои травмы полковнику?..

[Элейн Роуз]

Стук. Стук. Хрясь!
- Твою мать! – взвыл я, роняя молоток и хватаясь за ушибленный палец. Судя по ощущениям, я раздробил себе среднюю фалангу. Больно, мать вашу!
Бормоча всевозможные ругательства, выученные за всю недолгую, но богатую на события жизнь, я побрёл на кухню в поисках аптечки. Хоть обезболивающее выпью – тем более злосчастный локоть что-то разнылся.
Пошла уже третья неделя моего вынужденного отпуска. Я сидел дома и маялся со скуки – видимо, именно из-за неё мне и закралась в голову воистину идиотская мысль о том, что шкаф в гостиной уже старый и требует если не ремонта, то хотя бы небольшого апгрейда. И нет бы подправить с помощью алхимии – это ж слишком быстро и неинтересно! – так я полез с молотком и гвоздями. Результат высшей степени кретинства налицо.
Из больницы меня выписали неделю назад. Ну как выписали… Я сбежал в тот же день, когда врач сказал, что кость в ноге срослась, опухоль в локте почти исчезла, а на спине осталось только четыре кривых рваных шрама. В принципе, я мог валяться там сколько угодно – доктор говорил, что моему организму ещё необходимо восстановиться после всех алхимических операций, так ускоривших процесс выздоровления, но… Нет, я не ненавижу больницы. Там вполне комфортно и чисто, а хорошенькие медсёстры всегда рады составить компанию пострадавшему в бою государственному алхимику. Первым тревожным звоночком стало то, что меня положили в палату к старшему Элрику. Сначала я обрадовался – Эдвард парень толковый, с ним разговор не в тягость. Его брат – к слову, тоже славный малый, правда немного странный, постоянно доспехи носит – почему-то был в другой палате. Я так и не понял, почему, всё получал какие-то туманные и скользкие ответы.
И ведь первые пару дней, пока я находился на курсе интенсивной терапии, всё было хорошо – мы обменивались опытом, обсуждали различные типы преобразований, делились знаниями о гомункулах… А потом ко мне разрешили пускать посетителей. Скажем так, рожу полковника я стал лицезреть гораздо чаще, чем личики хорошеньких медсестёр.
Он ведь совсем не обрадовался, когда я, весь такой побитый и в бинтах, с вмятиной на скуле, опираясь на костыли, завалился в Штаб. Я ведь хотел тихо проскользнуть в кабинет, забрать свои вещи и смыться, никому не мозоля глаза – так эта падла словно ждала меня у входа! Пришлось криво ухмыльнуться, помахать рукой на перевязи и картинно сползти в глубокий обморок. Сомневаюсь, что он мне поверил. Хотя бы потому, что всё то время, пока он ждал рядом со мной медиков с носилками, я, не переставая, бормотал: «я маленький зелёный мёртвый котёнок, я маленький зелёный мёртвый котёнок…». Просто полковник, невзирая на то, что я «в обмороке», начал меня костерить на все лады, а так я хотя бы заставил его замолчать. Думаю, когда прибыли носилки, он прочно уверился в том, что я окончательно и бесповоротно сошёл с ума.
Так о чём я? Ах да. И все две недели полковник либо приходил сам, либо присылал попеременно Хавока с Хоукай – удостовериться, что нас с Элриком не убили и не похитили… Ну или что я не сбежал. А так же ненавязчиво выяснить, что же со мной произошло.
Первые несколько дней я отбрехивался ответом «очень неудачно упал». Потом, отчаявшись от того, что такому честному мне не верят, продолжил притворяться зелёным мёртвым котёнком. Это действовало, но тоже не долго. Пришлось нехотя рассказать о Шраме (о чём мне, как государственному алхимику, стоило сообщить в первую очередь, и о чём я благополучно забыл, ибо после поцелуя с Эрроу на душе царил полный раздрай). Не буду утомлять подробностями и приводить все услышанные угрозы и ругательства в мой адрес, но полковнику, в конце концов, удалось-таки вытянуть клещами из меня историю об Эрроу. Отцензуренную, само собой разумеющееся. После этого последовал долгий и нудный выговор (котята не помогли – мне заклеили рот скотчем) и объявление об отстранении Изумрудного Алхимика от работы на неопределённый срок.
- Такого, - сказал пылающий от ярости Огненный Алхимик (упс, каламбурчик…), - на моей памяти ещё не было!
Умею же я выпендриться.
Но, знаете, все эти полковники, выговоры, допросы – ничто по сравнению с тем, какой иррациональный, нечеловеческий ужас я испытал, когда начали приходить посетители к старшему Элрику.
Первым был майор Армстронг. Я раньше не общался с ним лично, только сталкивался в коридорах пару раз. Ну и по рассказам Стального знал, что майор довольно… эксцентричная личность. В общем, спустя пять минут его пребывания я окончательно уверился в том, что ни у меня, ни у Элрика не осталось ни одного целого ребра, а у меня в придачу началось расстройство личности из-за глубокого когнитивного диссонанса, в который я впал, увидев как эта невероятная, по человеческим меркам, мышечная масса искренне рыдает. В целом, майор был хорошим человеком… вот только после его ухода мне понадобилось несколько часов, чтобы окончательно прийти в себя. А Элрик, этот гад, только хихикал над моим растерянным и обалдевшим выражением лица.
После майора, этого сентиментального шкафа, я думал, что меня уже ничто не сможет удивить. Увидев симпатичную голубоглазую длинноволосую блондиночку с гаечным ключом и оскалом тираннозавра, я понял, что никогда ещё так не ошибался.
Уинри – так звали подругу, а по совместительству и механика Элриков – приглянулась мне с первого взгляда. Она была… миленькой. Я даже собрался немного постебать Стального на тему их отношений… Вот только потом Уинри достала ужасающих размеров гаечный ключ и открыла чемодан с набором разнокалиберных инструментов, мечтой любого уважающего себя инквизитора. Помню, я что-то ляпнул не по делу – а потом была темнота и пульсирующая боль в голове, в месте, куда, вне всякого сомнения, прилетело что-то из этого инвентаря пыточного застенка.
К приходу следующей выдающейся личности я был готов – залез с головой под одеяло и успокаивающе напоминал себе о зелёных котятах. Только потом я, наивный чукотский мальчик, понял, что к приходу Идзуми Кёртис, учителя Элриков, подготовиться не поможет даже артиллерийский склад. У меня тут же случился приступ острого сочувствия братьям, которое тут же сменилось жалостью к себе любимому, ибо мне, по устоявшейся традиции, снова ни за что ни про что досталось. Уплывая в блаженное забытье я успел подумать, что Уинри, наверное, пытается быть похожей на Идзуми-сан, и что Риза, с её армейской выправкой, по сравнению с этими двумя просто милейший человек. (Хорошо, что тогда я и слыхом не слыхивал о старшей сестре майора Армстронга…)
Появление Его Превосходительства фюрера я воспринял уже как должное.
Короче говоря, стоило доктору сказать, что я стабильно иду на поправку, и медицинское вмешательство больше не требуется, как меня и след простыл. Конечно, сначала я дождался ночи и тихого сопения Стального, а потом несколько неуклюже, но в целом удачно выскочил в окно.
Останься я в этом сумасшедшем доме ещё на пару дней, и неутешительный диагноз о съехавшей крыше подтвердился бы официально.
И вот, собственно, сижу я на кухне в пустом доме (ибо родители уехали в очередное путешествие) и, предаваясь не самым счастливым воспоминаниям, силюсь понять, что же это за назойливый писк мешает мне размышлять. Ох, точно, дверной звонок – интересно, кого могло сюда занести, моего адреса никто знать не должен…
- Здравствуй, Элэн, - я честно пытаюсь отойти от шока, однако челюсть никак не хочет подниматься с пола.
Эта зараза сделала вид, что не заметила моего состояния, аккуратно отодвинула меня в сторону, прошла в гостиную и уселась на диване. Мне оставалось только хватать ртом воздух от такой наглости. Тот, о ком я старался всё это время не думать, тот, кто с упорством идиота занимал всё мои мысли последние три недели… Мне остаётся только вздохнуть, повернуться и недовольно протянуть:
- И тебе привет…Эрроу.

[Элейн Роуз]

И снова автор -  Элейн Роуз, но на этот раз события происходят немного позже того, что было описано выше. У парней уже практически полноценные устоявшиеся отношения, но это только прибавило им головной боли. Несколько связанных между собой эпизодов.
А, ещё автора конкретно ударило в китайский символизм, но вряд ли это кто-то заметит хддд

[Элейн Роуз]

Эпизод I

РОСТ

Жара стояла просто невыносимая. Воздух был раскален до предела и казался тягучим и густым, как патока, но, почему-то, горьким. Он размеренно и неторопливо тёк по венам, наполняя собой каждую клеточку тела, выжигая изнутри и снаружи, заставляя морщиться от привкуса горечи на языке. Будто одуванчик пожевал. Даже ветер не приносил облегчения – он был сухим и горячим, и прочно ассоциировался с пустыней, разделяющей Аместрис и Сину. Наверное, там и вполовину не так жарко, как тут сейчас.
Термометр показывал сто двенадцать градусов по Фаренгейту и, кажется, был сам от себя в шоке. Впрочем, сейчас мне было относительно хорошо. Я лежал в густых кустах на ещё не успевшей прогреться и высохнуть влажной от росы траве. И, несмотря на окружающее пекло (привыкаем к Аду, господа; уверен, там климат такой же будет), мне было относительно свежо, прохладно и комфортно. Майка и подвёрнутые штаны уже промокли, правда, но это было терпимо. Сапоги и китель я благополучно куда-то зашвырнул, ещё когда укладывался сюда.
В руках у меня был бинокль – в него я поминутно сверялся, на месте ли объект моих наблюдений, конкретно – один небезызвестный синеволосый гомункул из-за которого я и торчу тут, а не нежусь в прохладной ванне у себя дома. В данный момент я находился неподалёку от заброшенной фабрики, сиречь места обитания моих бессмертных друзей, которые решили устроить сходку прямо на поляне у реки. Жаль, что я не могу подобраться поближе, послушать, о чём они говорят – эти кусты были последними, дальше укрытий не было.
Долгое бездействие и напряжённое ожидание выматывают покруче самых напряжённых битв; спать хотелось неимоверно. Вот только инстинкт самосохранения был категорически против – он трясся и завывал в паническом ужасе и желании бежать отсюда куда подальше. Я говорил, что давно научился не обращать внимания на всякие внутренние голоса?..
- Имеешь разум – сочти число зверя адского, ибо число это число человеческое, число его – шестьсот шестьдесят шесть, - раздаётся зловещее завывание над ухом, и рядом со мной на траву плюхается Эрроу.
Я, уже готовый выхватить любимый охотничий нож и вскочить на ноги, ещё на середине фразы облегчённо выдыхаю, поднимаю бинокль и вновь впериваюсь в него.
- Очень странная реакция на заклятого врага, - комментирует это он. Я даже не удостаиваю взглядом это замечание.
Эрроу, повалявшись рядом какое-то время, видимо заскучал, и, материализовав свой кинжал (давно зажившее плечо отдалось в мозгу лёгким-лёгким, на грани ощущений, уколом; сколько же времени должно пройти, чтобы не только тело, но и мозг забыл о ранах?..) и принялся подпиливать свои коготки.
- Ты занят чем-то важным? – как бы между прочим спрашивает он.
- Да, не мешай, - рыкаю грубо, почти до боли прижимая бинокль к глазам. Куда же подевалась эта тварь?..
- А чем ты занят? – не отстаёт он.
- Слежкой, - неохотно бурчу.
- И за кем же ты следишь, любовь моя? – его голос, ласковый-ласковый, раздаётся совсем рядом, ухо обжигает горячее дыхание; в то же время я чувствую ледяные царапающие прикосновения металла к виску – Эрроу практически невесомо проводит по моей коже кинжалом, - и от этого контраста по спине массово мигрируют мурашки. Висок обжигает болью, и Эрроу быстро убирает оружие, почти виновато стирая выступившую кровь мягкими прикосновениями ледяных пальцев.
Я лежу почти не дыша, не в силах пошевелиться.
- Так за кем ты следишь, моя радость? – снова интересуется Эрроу, отодвигаясь. Я немного нервно сглатываю, облизывая вмиг пересохшие губы.
- За тобой, - смысл сказанного не сразу доходит до моего размягченного мозга – Вот блять, - роняя голову на руки, - ну я и дебил. – Никогда ещё не чувствовал себя таким тупым. – А ты сволочь.
- Я ничего не делал, - ангельская улыбка плохо сочетается с опасным прищуром глаз с вертикальными зрачками, но я опять ведусь на неё.
- Мерзопакость, - больше по привычке бросаю я, и Эрроу это прекрасно понимает.
- Чучело, - отвечает он таким же тоном, и в следующее мгновение мы уже счастливо ржём.
- И всё-таки, - отсмеявшись, я вновь становлюсь серьёзным, - олигофрен.
- Нищеброд, - Эрроу тоже становится собранным.
- Дурак.
- Ха, кастрат.
- Так, а вот тут я попрошу! Это, между прочим, почти обидно, - и, чуть погодя, фыркнув, добавляю: - тварь.
- Рукоблуд.
- Вы из какого века, сударь? Да и определился бы уже – сам же себе противоречишь! – но, видя, что Эрроу хочет вякнуть что-то возмущенное, поспешно говорю: - а, впрочем, неважно. Дебил.
- Пфф, жалкие остатки твоей фантазии умерли в жуткой агонии, да? Лошара.
- Кто бы говорил о фантазии, неудачник? Алкоголичка.
- Эй, а почему это алкоголичка? Давай уж алкоголик.
- Нет уж, я сказал алкоголичка, значит так и будет. Тебе на «а».
- …
- Что, сударь, твоя фантазия решила составить компанию моей? Дружное сеппуку?
- Ладно, этот раунд пока за тобой, долбоящер. Я сегодня не в форме.
- Насекомое.
- Эй, не начинай, слышишь? – Эрроу легонько толкает меня в грудь. Силу он, как обычно, не контролирует, поэтому из-за его «лёгкого» толчка я упал на спину и закашлялся.
- Терминатор, блин, - с трудом сиплю, давясь собственными лёгкими. Зато мои мучения (и небольшая щепотка симуляции, что уж от греха таить) не прошли даром: я второй раз за день увидел на лице Эрроу крохотный намёк на то, что он испытывает вину. Отлично, день прожит не зря!
- И позволь поинтересоваться, зачем же ты за мной следишь? Это какая-то новая ролевая игра? Я чего-то ещё о тебе не знаю?
- Иди ты, - я краснею. – Мне задание дали – следить и собирать информацию, при возможности захватить и доставить в Штаб, живым или не очень. Между прочим, это первое задание после моего отстранения, поэтому я не должен его завалить. Иначе Мустанг с меня шкуру сдерёт – он сказал, что своей головой за меня ручался перед начальством. Я не могу его подвести.
- Ты слишком часто упоминаешь в наших разговорах полковника. Создаётся ощущение, будто нас всё время трое. Я начинаю ревновать, - лицо Эрроу каменеет. Упс, кажется, я близок к запуску установки Апокалипсиса. Этот гомункул тот ещё собственник.
- Ну и дурак, - искренне говорю, притягивая Эрроу к себе, так, что он заваливается мне на грудь, недовольно ойкая. – Полковник всегда заботился обо мне, как о сыне. Он для меня… если не как отец, то как надёжный старший брат или любящий, но строгий дядюшка.
- А кто для тебя я? – хитро прищуривается Эрроу.
- Ну эмм… - Я как-то сразу потерялся в словах родного языка. Первое, что напрашивалось в ответ – любовник, но… Чёрт, чёрт, чёрт, это звучало как-то развратно. Тьфу, гадость-то какая. Да и любовник в моём представлении – тот, с кем жена наставляет рога мужу. Это слово лично для меня несёт чёткую отрицательную стилистическую окраску. Не скажу, что у нас прям такие возвышенные отношения, но ведь что плохого в том, чтобы сделать их образ более романтичным? Романтичным…
Я готов был прибить себя за такие мысли. Тьфу, вот это уж точно гадость. Эрроу, Элэн и романтика – три взаимоисключающих друг друга понятия. Романтикой тут и не пахнет, только какими-то ненормальными нездоровыми отношениями. Но на вопрос ответить стоило.
- Возможно… не враг, и не тот, кого я ненавижу, - говорю осторожно, но увидев вытянувшееся лицо Эрроу, поспешно добавляю: - Возможно, даже тот, кто мне, ну, это, как бы немного… нравится?..
- Ты невыносим, - Эрроу закатывает глаза, но я отчетливо вижу в них смешинки и понимаю, что он не злится. Отлично, мы опять обошли скользкий момент наших отношений.
***
Мокрые, вымазанные в земле, с травинками в волосах, мы валялись на берегу, смотря, как огненно-рыжее солнце медленно тонет в реке, угасает, расцвечивая воду и редкие облака в невозможные оттенки красного и оранжевого цветов. От этого великолепия рябило в глазах; слишком много красного.
Мы и сами не заметили, как день подошел к концу – мы были слишком увлечены друг другом. Гомункулы вскоре куда-то ушли, поэтому Эрроу вытащил меня на импровизированный пикник, нарыв где-то парочку сэндвичей и бутылку ледяного сока. Мне было слишком хорошо и спокойно, чтобы утруждать себя мыслями хоть о чём-нибудь.
- А как же твоё задание? – вдруг интересуется Эрроу, садясь. Мне лень, я остаюсь лежать, пожёвывая травинку. Легкомысленно пожимаю плечами:
- В жопу, - мой разум захватила дикая безответственность. - Скажу, что видел, следил, но поймать не удалось. Хотя, ты бы оказал мне огромную услугу, если бы прогулялся со мной до Штаба, а потом внезапно сбежал.
- А фонарей тебе не понаставить, для большей убедительности? Губу закатай, – фыркает он в ответ.
- Держи свои руки и жажду насилия при себе, а не то мне придётся тебе навалять, - смеюсь. – Хотя, нам нужно учиться обходиться без рукоприкладства.
- Это верно, - Эрроу кивает, а потом задорно щурится: - Но, признайся, так же веселее.
- О да, это вносит хоть какое-то разнообразие в нашу скучную и размеренную повседневную жизнь, - говорю, вкладывая в голос весь имеющийся в моём распоряжении сарказм.
- Зато, может быть, когда-нибудь… - туманно начинает Эрроу, а потом внезапно нависает надо мной и щелкает по носу, радостно заканчивая: - Ты сможешь победить меня!
Это стало последней каплей. С воплем «Урою, сволочь!», я повалил Эрроу на лопатки, мы покатились по траве, дёргая друг друга за волосы и стараясь заехать локтями по почкам… А потом, оказавшись сверху, он внезапно поцеловал меня. Слова возмущения застряли где-то ещё в районе лёгких – Эрроу мягко провёл языком по моей нижней губе. От неожиданности я приоткрыл рот, и синеволосая зараза тут же этим воспользовалась - его язык проскользнул мне в рот. Это походило на какое-то наваждение - как и всегда, я не мог ему противостоять. С тихим стоном я начал отвечать на поцелуй.
А потом рука Эрроу каким-то фантастическим образом оказалась уже у меня в штанах, и все последние остатки мыслей и здравого смысла улетучились сами собой.
Снова сдался. По всем фронтам. Опять.
Позорище зелёное.

[Элейн Роуз]

***
Солнце, вспыхнув напоследок, с шипением погасло в мутной воде. На смену дневному зною пришла блаженная прохлада. На востоке зажглась первая звезда (никогда не мог запомнить её названия), а трава под нашими телами стала мокрой от выступившей росы.
Вздохнув, я неохотно поднялся на ноги, стоически игнорируя боль пониже спины, и принялся собирать разбросанные вещи.
- Уже уходишь? – без выражения интересуется Эрроу, не делая попыток встать. Его безразличие неприятно кольнуло где-то в груди, слева, но я не стал заморачиваться на этом ощущении. Ерунда.
- Полковник сказал, что если я до полуночи не приду в Штаб, он заявится ко мне домой, - передёргиваю плечами, давая понять, что подобная перспектива меня уж точно не радует. – Да и отчёт до завтра нужно написать.
- Ты можешь не поминать этого козла в каждом разговоре? – Эрроу раздражённо садится. – Задрал уже.
С трудом пытаюсь удержать себя в руках, чтобы не заехать ему в нос, потому что оскорблять полковника могу только я! Как бы я не относился к Мустангу, тот очень много для меня делал, поддерживал в трудное время, и всегда, всегда заботился обо мне. И я это очень ценю, глубоко в душе. Очень глубоко. Совсем глубоко. Так глубоко, что… ладно, не важно. Важно то, что полковник является мне очень близким человеком, а я просто не выношу, когда отзываются плохо о близких мне людях. И особенно когда меня попрекают тем, что я о них говорю. Я имею право говорить о близких мне людях?! Вот-вот. Пытаюсь, для разнообразия, не показывать, что я злюсь, но получается из рук вон плохо. Потому что я, чёрт возьми, дико зол!!!
- Ну извини, - надеваю китель и начинаю застёгивать его на все пуговицы, чего никогда раньше не делал. – Я понимаю, тебе не нравится, что помимо тебя есть ещё люди, с которыми я состою в близких отношениях, но такова реальность, и тебе придётся её принять. Потому что у меня тоже есть своя жизнь.
Одёргиваю края куртки. Руки слегка подрагивают. Я спокоен, спокоен-спокоен-спокоен. Вдох-выдох.
- Ну, не кипятись, у тебя того и гляди пар из ушей повалит, - Эрроу поднимает руки в примирительном жесте. С минуту ничего не происходит; я сверлю Эрроу взглядом, не зная, куда себя деть, а он, кажется, о чём-то задумывается, а потом, видимо, что-то решив, грациозно поднимается на ноги и без переходов внезапно выпаливает: - Нам нельзя больше встречаться.
А я засмотрелся на то, как он поднялся – очень красивое движение, плавное, - и прослушал последнюю реплику, не осознав смысла сказанного.
- А? – не с самым умным выражением лица переспрашиваю.
Эрроу фыркнув, подходит ко мне и начинает расстёгивать пуговицы. Медленно, одну за одной. Покончив со всеми, он снял с меня форменную армейскую куртку и повязал мне на пояс.
- Ты никогда не застегиваешься на все пуговицы, - поясняет он свои действия. – И всегда вяжешь куртку на пояс. Так у тебя менее военный вид.
- Солнце уже скрылось, я замёрзну, - зачем-то говорю первую пришедшую в голову глупость.
- Я согрею, - одними губами шепчет Эрроу, смотря мне прямо в глаза. – Садись рядом.
Слушаюсь и повинуюсь.

[Элейн Роуз]

Вот так, с помощью нескольких простых действий, прикосновений, и пары фраз этот проклятый гомункул может вить из меня верёвки, а из этих верёвок потом вязать послушных коврик для ног. Так, надо взять себя в руки, оттолкнуть его…Взять себя в руки… В его руки? Тьфу, нет, в свои… Но как-нибудь потом, попозже…
Я сажусь рядом, и Эрроу приобнимает меня за плечи; от его бока исходит почти ощутимый жар. Наверное, это очень неправильно, даже ненормально, когда сидя в объятиях не просто парня, но и по сути врага, чувствуешь себя так уютно и защищённо.
Небо над нами налилось густой тёмной синевой и покрылось россыпью звёзд, а мы все сидели бок о бок, так и не проронив не слова. Эту волшебную атмосферу спокойствия и безмятежности совершенно не хотелось разрушать, но я вынужден был спросить:
- Так что ты мне сказал? Я не расслышал, - слишком уж эти слова были похожи на «нам нельзя больше встречаться». Небось, просто воображение разыгралось.
- Нам нельзя больше встречаться, - с тихим вздохом расстроено произносит Эрроу. Я мысленно матюгнулся.
- Это ещё с какой радости? – интересно, а вдруг он скажет, что это из-за того, что я ему надоело? Что все это с самого начала было ошибкой? Что я тогда буду чувствовать? Расстроюсь или разозлюсь?
- Это слишком опасно.
Я не выдержал, расхохотался. Эрроу потрясённо повернулся ко мне:
- Что я такого смешного сказал, имбецил? – злобно шипит он.
- Ой да ладно тебе, - выдавливаю я сквозь смех, - это было ясно с самого начала. То же мне, открыл Сину.
- Ты совсем тупой?! – он ощутимо прикладывает меня рукой по затылку, отчего я утыкаюсь носом в собственные колени. – Я что, похож на истеричку или на паникёра?
Я благоразумно проглатываю готовое сорваться с языка «ну, в общем-то, да» и усиленно мотаю головой – в ушах звенит. Он слишком часто бьёт меня по голове… Эрроу тем временем продолжает возбуждённо говорить, активно жестикулируя:
- Когда я говорю опасно, значит, это по-настоящему опасно! Дело начинает принимать опасный оборот, Элэн, - ух ты, даже не знаю, за какое время он впервые назвал меня по имени, но этот день точно надо отметить в календаре красным маркером. – Гомункулы начинают задавать вопросы о том, куда я иногда пропадаю. Мной и моими делами заинтересовался по-настоящему опасный человек. Он… он спрашивал и про тебя! – и тут у меня волосы на затылке встают дыбом. Нет, не от того, что какое-то там всемирное зло заинтересовалось мной, на это мне как раз-таки глубоко пофиг. Я испугался взгляда Эрроу. Было в нём что-то настолько паническое и безысходное, что заставило сердце сжаться в предчувствии чего-то по-настоящему страшного и непоправимого. Я никогда раньше не видел, чтобы Эрроу чего-то или кого-то боялся. А сейчас он не просто боялся. Он был в ужасе, почти на грани истерики.
Но это странно. Весь день он был самим собой, абсолютно нормальным – насколько он вообще может быть нормален, а сейчас вдруг, ни с того ни с сего, его переклинило.
- И почему ты говоришь это только сейчас? – спрашиваю я, с величайшей осторожностью подбирая слова. – Если так боялся, то ммм… почему не сообщил раньше?
Эрроу устало трёт лоб тыльной стороной ладони, проводит рукой по волосам, приглаживая их и убирая мешающиеся пряди. Я, из чистого упрямства, снова взлохмачиваю его длинные синие пряди. Эрроу фыркает и дергает головой, чуть отворачиваясь.
- Не хотел, - бурчит он.
- Это не ответ.
- Не хотел думать об этом, ясно тебе?! – взывается он, снова вскакивая на ноги. Я недоумённо поднимаюсь следом. – Хотел просто забыть обо всём и провести этот чертов день с тобой, идиот, что тут непонятного?!
- О… - кажется, ничего более романтичного и смущающего мне в жизни не говорили. – Это, ну… Как сказать…
- О, умоляю, избавь меня от своего потока красноречия. Просто заткнись, - последние два слова Эрроу шепчет мне куда-то в щёку, перед тем как в очередной раз поцеловать.
- И всё-таки, мы должны серьёзно поговорить, - говорит Эрроу спустя некоторое время, когда мы уже неторопливо прогуливаемся вдоль берега.
- Я тебя внимательно слушаю, - пытаюсь быть серьёзным, но почему-то дико тянет улыбаться.
- Посерьёзней, пожалуйста, - Эрроу шутливо тыкает меня в бок, но глаза его не смеются. Он и правда серьёзен. Пожалуй, даже слишком. Никогда его таким не видел раньше.
- Прости-прости, - легонько возвращаю тычок, и между нами завязывается что-то вроде потасовки – каждый пытается тыкнуть другого в бок или живот. Потом Эрроу щипает меня за бедро, я кусаю его в плечо, мы одновременно дёргаем друг друга за волосы и внезапно успокаиваемся.
- Элэн, - ух ты, второй раз, кто-нибудь это записывает?! – я должен сказать тебе кое-что очень важное.
- Я весь внима...
- Не перебивай, пожалуйста, - Эрроу скрещивает руки на груди в защитном жесте и устремляет взор ярко-фиолетовых глаз куда-то вдаль – гораздо дальше того незамысловатого пейзажа из холмов, небольшой рощицы и берега реки, что раскинулся перед нами. – Возможно, мы долгое время не увидимся. Мне нужно залечь на дно, да и усыпить его бдительность.
- Чью бдительность? – мгновенно забываю о том, что нельзя перебивать. Эрроу раздраженно цыкает, но кажется, не из-за того, что я его перебил.
- Не могу сказать, - он прикусывает губу, отворачиваясь от меня ещё больше, и мне так хочется взять его за плечи, развернуть к себе, посмотреть ему в глаза, но руки отчего-то немеют, и я не в состоянии их даже поднять. – Его бдительность. Он… главный. Он – Отец.
- Отец… в смысле? Родной отец? Создатель? Кто?
- Это сейчас не так важно. Важно то, что он обладает огромной силой. Поистине огромной. Вряд ли существует кто-то, кто смог бы его победить.
- Я бы смог, - храбро-безрассудно отвечаю, а Эрроу смотрит с жалостью, как на душевнобольного.
- Ты не знаешь, о чём говоришь. Он просто раздавит тебя, как давит всех, кто ему не по нраву. И, рано или поздно, он узнает о тебе, о нас, и, кто знает, что он захочет сделать. Элэн, боюсь, тебе придётся сделать выбор.
Эрроу какое-то время молчит, собираясь с мыслями. Я не тороплю его. Мы всё дальше углублялись в рощицу, которая оказалась больше, чем выглядела со стороны. Небо все больше набухало чёрными красками, на западе погасла последняя голубовато-розовая полоска заката. На востоке над деревьями робко показался кусочек растущей луны. Воздух наполнялся ночной прохладой и стрекотом насекомых; ощутив прохладных ветерок на обнажённой коже рук, я чуть поёжился и поплотнее прижался к Эрроу. Тот, кажется, этого даже не заметил, подбирая нужные слова.
- Понимаешь, я ведь уже по уши в этом дерьме, - он неловко дёргает левым плечом, на котором был изображён знак Уробороса, и как-то совсем сникает, даже волосы, кажись, тускнеют. – Для меня уже нет пути назад. Но ты… ты другой. И ты ещё можешь спастись.
- Вероятно, в таком случае тебя я больше не увижу, - сухо говорю я, мгновенно оценив все перспективы такого далеко не радужного выбора.
- Разумеется, - покладисто кивает он.
- Не-а, не пойдет, - для вида подумав, сообщаю.
Эрроу вздыхает тяжело и устало.
- Я знал, что ты так скажешь, - однако в голосе его мелькает нечто, смутно напоминающее облегчение, а потом он почти удовлетворённо добавляет: – Потому что ты недальновидный болван, которого хлебом не корми дай погеройствовать. Однако, - он наконец-то поворачивается ко мне, и я проглатываю слова возмущения – слишком много горечи в его глазах, - лучше бы тебе согласиться, потому что второй вариант не устроит тебя ещё больше. Отец ведь всё равно рано или поздно всё узнает, - в голосе Эрроу сквозит обречённость, - и единственный способ спасти тебя – да и, чего уж греха таить – и меня тоже от его гнева – это тебе стать одним из нас.
Хотел бы я спросить его, что он такое несёт. Хотел бы я сказать, чтобы он так больше не шутил. Хотел бы я сказать, что не понимаю, о чём он.
Увы, я понимаю всё слишком хорошо.
- Означает ли это, - молчание в тот момент кажется слишком тягостным, - что я должен предать армию и всех, кто мне дорог и перейти на вашу сторону?
- Теоретически, именно это и означает, но, - в глазах Эрроу снова появляются признаки истерики, но он быстро вправляется с собой и продолжает абсолютно ровным и спокойным голосом: - честно, я даже не знаю, выживешь ли ты в этом случае.
Ого, даже так.
Все мысли куда-то делись, оставляя внутри странную пустоту. Вот и пришёл тот миг, которого я так боялся, но которого подсознательно ожидал с нашего первого поцелуя. Ой, нет, вру, со второго – после первого я думал только о том, как бы найти гада и заставить объясниться. Этот миг, когда я должен выбрать между Эрроу и семьёй. Между гомункулом и армией. Между чувством и долгом. Между сердцем и разумом.
Внезапно я почувствовал себя таким уставшим – будто вся тяжесть этого мира навалилась на плечи одного слабенького девятнадцатилетнего парнишки. Я не хотел выбирать…
- Когда я должен принять решение? – вопрос горчит на языке и обжигает нёбо. Хочется сплюнуть.
- Когда ты будешь готов.
- А что если я никогда не буду готов?
Эрроу вздыхает и подходит ко мне практически вплотную, беря моё лицо в ладони.
- Пойми, Элэн, так не может продолжаться вечно, - он шепчет мне прямо в губы: его глаза близко-близко, а взгляд проникает глубоко-глубоко в душу. Голос тихий, вкрадчивый, гипнотизирующий, и гомункул держит моё лицо в ладонях крепко-крепко, так крепко, что даже если бы я и хотел отстраниться, то не сумел бы. Но я не хочу. – Когда-нибудь тебе придётся выбрать, на чьей ты стороне. Останешься ли ты с теми, кто тебе дорог… или уйдёшь со мной.
Коротко поцеловав меня в губы, Эрроу уходит, оставляя меня наедине с жуткой горечью на кончике языка и не самыми приятными мыслями.
А я вдруг почувствовал, будто мир на плечах придавили сверху ещё одним, в тысячу раз тяжелее, чем прежний. Я так не хотел выбирать…

Конец Эпизода I

[Элейн Роуз]

Эпизод II

ПРЕОБРАЗОВАНИЕ

Время шло, а я с каждым днём всё больше погружался в апатию. Это чувство мне, как человеку по натуре деятельному, было в новинку и оттого воспринималось ещё тяжелее. Непонятная тоска и какая-то… безысходность, что ли, медленно разъедали меня изнутри – казалось, кто-то плеснул в душу растворителем, и он, расползаясь, выедал всё светлое и счастливое, что там было, оставляя лишь непривычную тихую пустоту.
Непривычно.
Неприятно.
Одним из основных генераторов моего плохого настроения служила погода – уже пятую неделю почти без перерыва шли дожди. Сильные ливневые, или же мелкие и моросящие – всё одно, поток воды с неба не прекращался больше, чем на два-три часа. Жара длилась недолго, всего-то пару дней в начале июня. Всё бы отдал, чтобы вернуть их… Не подумайте, я люблю любые проявления погоды, в том числе и дождь. Но не в таком же количестве! Это действовало угнетающе не только на меня: весь Штаб работал медленно, вяло и неохотно. Многие ходили простуженными из-за дождя. Полковник так вообще щеголял с красным распухшим носом, чихая каждые две минуты, а Хоукай носилась за ним с коробкой бумажных салфеток и уговаривала взять больничный, но этот кретин по каким-то одному ему ведомым причинам упорно не желал покидать пост, постоянно кому-то названивая и роясь в архивах.
Я не выходил из Штаба уже недели две – только, естественно, домой на ночь возвращался. С Эрроу после того дня, проведённого вместе, я виделся лишь раз, и то мельком – он куда-то спешил, а я курил с Хавоком под козырьком забегаловки рядом со Штабом. На мгновение наши с Эрроу взгляды встретились, но если он и хотел таким образом мне что-то сказать, я всё равно не понял, и прочитать в его глазах не смог ничего.
Сначала я посвящал все рабочее время отчётам и прочей канцелярии, но вскоре, почувствовав, как мозги превращаются в фарш, понял: нужно что-то менять. Тогда-то я и решил заняться своими исследованиями – как-никак, аттестацию мне за красивые глазки не поставят.
Целью моего исследования были особенности алхимических преобразований растений. Да, с виду, конечно, не скажешь, но я немножко ботаник. В плане преобразований я неплохо управляюсь со всем, что растёт из земли, и многие недооценивают растения, думая о них как о простом сырье для реакции. Зная растение, его характеристики, его свойства и особенности, почву в котором оно растёт, можно многого добиться от преобразования. Поэтому-то меня и назвали Зелёным (хотя, думаю, это с лёгкой подачи фюрера, решившего как-то схохмить по поводу цвета моих волос). В официальных-то документах я Изумрудный – потому что на экзамене смог (по волшебству, не иначе, потому что раньше так никогда не получалось) из природных материалов преобразовать внушительных размеров изумруд (опять же, это был окрашенный хлорофиллом и способный к фотосинтезу алмаз, но никого это особо не волновало). «Изумрудный, Зелёный – какая, собственно, разница? - сказал как-то Мустанг. - Всё один цвет. Твоих волос». И ещё минут десять эта сволочь ухахатывалась собственной шутке. Аргх, бесит. В любом случае, я, кажется, отвлёкся.
Исследования продвигались медленно, в силу недостатка рабочего материала – на весь Штаб нашлось всего восемь горшков с цветами, которыми теперь был заставлен весь мой стол. Пришлось ударить по теоретической части и зарыться в книги. Ума не приложу, как меня до сих пор не выгнали на какую-нибудь оперативную работу? Элрики, вон, уже третью неделю где-то ошиваются. Не верю, чтобы у полковника не нашлось для меня задания. Я по нескольку раз на дню почти умолял его отправить меня хоть куда-нибудь.
Вскоре дожди почти прекратились, а мои молитвы были услышаны: ближе к концу июля меня таки снарядили на инспекцию по дальним округам. Работа довольно нудная, но зато можно размяться. Ух, как же я ненавижу сидеть на одном месте!
Так проходило лето. Оно глотало один день за другим; подобно древнексеркскому божеству Кроносу, что проглатывал своих детей, лето один за другим отправляло однообразные душные пасмурные дни в небытие, вот только не было надежды, что когда-нибудь оно извергнет их обратно.
Я жил словно на автопилоте, лишь иногда очухиваясь и не вполне понимая, где я нахожусь и что должен делать. Только постоянная занятость хоть чем-нибудь не давала мне окончательно утонуть в унынии и самокопании. И всё время я думал лишь об одном – выбор. Какой я должен сделать выбор. Что будет правильным? Или… чего бы хотелось мне? Я не знаю… Моя жизнь словно разделилась на две части: с одной стороны – семья, друзья, товарищи, армия, страна, наконец. Всё, что мне дорого, всё, к чему я успел привязаться за девятнадцать лет своей недолгой жизни. Всё, что я построил. И всё, от чего мне придётся отказаться, ведь с другой стороны были неизвестность, страх и… Эрроу. И умом я понимал, что мой путь – тот, где семья, где страна, где мой долг и моя честь. Но сердцем… Сердце тянулось в неизвестность.
Наверное, было бы глупо и сейчас отрицать, что я люблю Эрроу, но я ещё не готов это признать перед собой. Зато я точно уверен, что теперь Эрроу – самая важная часть моей жизни, с которой я не хочу расставаться.
Наверное, это глупо. Вот так вот влюбиться во врага, притом не просто врага – Эрроу ведь даже не человек. А у гомункулов нет души, поэтому могу ли я быть уверен, что мои чувства не безответны? Что для него это не просто временное развлечение? Что он вообще способен хоть что-либо чувствовать?
«Стать одним из нас». Больше всего на свете мне хотелось, чтобы я ошибался в правильности интерпретации этих слов, однако именно сейчас я был как никогда уверен, что понял все правильно. «Стать одним из нас». Стать гомункулом. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Им, что, можно так легко стать? Глупости, конечно. Вот только… Эрроу сказал, что в этом случае я могу и не выжить. Так что к списку «семья, друзья, страна и прочее» прибавляется ещё один пункт. Моя жизнь.
А если я всё-таки перейду на другую сторону – и, допустим, даже выживу при загадочном превращении в гомункула, - что от меня потребуют делать? Шпионить в армии для них? Или… убивать? Меня передёрнуло. Я не смогу навредить тем, кто мне дорог. Лучше уж сам умру. Что вообще на этой другой стороне? Вряд ли печеньки…
Выбор как-то сам собой упростился до двух вариантов: всё или Эрроу. Самое забавное, что в каком-то плане Эрроу для меня – всё, но это внезапное осознание ничуть не упростило моих душевных терзаний. Всё или всё. Смешно.
Подобные размышления мучают меня каждый день, и с каждым днём я всё больше и больше запутываюсь в себе, в своих чувствах, в чувствах Эрроу и мотивах его поступков, погружаясь в какую-то бездну отчаяния. В конце концов я пришёл к выводу, что было бы идеальным решением сбежать вместе. Рвануть в Сину и затеряться там – эта страна воистину огромна. Оставлять родителей, сестру, друзей и полковника мне было больно, но ведь главное, что они будут живы, потому что пока рядом с ними я, весь такой подозревающийся в связях с гомункулами, они не могут быть в полной безопасности. Не знаю, кстати, откуда пошла эта хохма про связи с гомункулами, но на меня в Штабе начали странно коситься. Ох, нехорошо всё это.
А вообще, семью тоже было бы неплохо спрятать. Потому что что-то было не так. Что-то готовилось, причём не очень хорошее. Я понял это, когда вернулся в Штаб в конце августа, а меня встретили абсолютно незнакомые лица и полковник с глазами, наполненными злобой и какой-то непонятной тоской. Тогда я узнал, что его команду расквартировали по разным частям страны, Элрики умотали на север, а с фюрером всё тоже далеко не чисто.
Фюрер – гомункул. А-Б-А-Л-Д-Е-Т-Ь. Что вообще происходит с нашей страной? Мысли о насущных переживаниях как-то вытеснили переживания о том, что нам с Эрроу делать. Я тогда подумал, что сначала нужно разобраться с бардаком в стране, и что всё остальное не важно… Зря, как оказалось. В смысле, зря так думал. Эта беспечность мне потом ещё аукнулась.
- Эй, Зелёный! – кажется, я задремал прямо за столом. Полковник склонился надо мной, пристально вглядываясь мне в лицо, я даже смутился от такого внимания. – Ты когда последний раз нормально спал?
- А? Да нормально я сплю, - наглая ложь. Впервые за всю мою жизнь меня уже которую неделю мучила бессонница.
- Тёмные круги под твоими глазами говорят об обратном.
- Да вам-то какое дело?! – мгновенно щерюсь я, вскакивая.
- Да, собственно, никакого, - Мустанг флегматично пожимает плечами. – Собирайся.
- А? Куда?
- Мы едем в Централ.
- Зачем? – я всё ещё непонимающе хлопаю глазами.
- Надо, - отрезает полковник. – Это приказ.
Ну, приказ, так приказ. Собрался я быстро – считай, и не разбирал вещи после последнего задания – и вышел через чёрный ход, в одиночестве подышать свежим воздухом.
Небо медленно набухало свинцовыми тучами. То и дело мелькали молнии, раздавались глухие раскаты грома; приближалась гроза. Я стоял, задрав голову вверх, крутил в пальцах тлеющую сигарету и впервые за долгое время ни о чём не думал. Мне настолько всё надоело, настолько я устал от этого бардака, творящегося в Аместрисе, настолько было всё равно…
Мне на лицо упали первые капли. Большие, тяжёлые. Даже больно немного. Ради интереса высунул язык.
Сладкие.
Спустя мгновение улицы уже заливало. Дождь разыгрался не на шутку – шёл буквально стеной, а мне не хотелось даже делать двух шагов, чтобы войти в помещение. Я просто стоял, жуя мокрую, давно потухшую сигарету, чувствуя, как холодные капли затекают за шиворот, как намокает форма, как она неприятно липнет к телу. И как этот дождь смывает с меня всю задумчивую апатию этого лета, всю безысходность, все неразрешённые сомнения. Мир прояснялся; всё снова становилось просто и понятно. Словно по волшебству приходило осознание, что стоявший передо мной выбор – это не самое главное, что я зациклился и не вижу дальше собственного носа. Не нужно ничего выбирать. Я просто защищу всех, кого люблю.
Я снова оживал.

[Элейн Роуз]

- Не лучшее ты выбрал место, чтобы спать, - ну конечно, это Эрроу. Именно в этот судьбоносный для меня момент, изменивший всё моё мировосприятие, он просто не мог не прийти. Он обязан был прийти. А я, оказывается, действительно стоял какое-то время с закрытыми глазами.
Эрроу стоял передо мной в застёгнутом наглухо тёмном плаще, держа над головой забавный ярко-жёлтый зонт. Он снова что-то сказал, но из-за гремящего дождя я не расслышал; приложил ладонь к уху, в немом жесте прося, чтобы он повторил погромче.
Эрроу вздохнул, подошёл ближе и, схватив меня за отворот куртки, буквально насильно втянул под зонт со словами: «Иди сюда, чучело». Мы оказались совсем близко, нос к носу, и теперь я мог разглядеть невероятную, безграничную усталость, - такую, какую испытывают, наверное, только очень старые люди. А ведь Эрроу действительно очень стар, - подумал я тогда. До этого я как-то не задумывался о том, что пропасть между нами углубляет ещё и разница в количестве прожитых жизней. Сколько ему, где-то около двух-трёх сотен лет? Да даже если и одна сотня – что по сравнению с ней девятнадцать лет? Люди расстаются и при меньшей разнице.
- Я соскучился по тебе, дурень, - Эрроу улыбается самыми уголками губ.
- Даже не мечтай, что услышишь от меня нечто подобное, - фыркаю я в ответ, хотя, чёрт, я был безумно рад его видеть.
Мы смотрели друг другу в глаза и никак не могли насмотреться, заново вспоминая каждую чёрточку, ловя каждое движение, пытаясь выжечь образ на подкорках головного мозга, чтобы уже никогда-никогда не забыть. Знаете, я думал, такое обычно бывает у слащавых любовных парочек – эдакий сюжетец из дешёвого бульварного романа, заполненный всеми возможными клише и насквозь проштампованный шаблонными фразочками. Нас-то уж точно нельзя отнести к таким парочкам, верно?..
Чем дольше я смотрел на Эрроу, тем больше осознавал, как же я по нему соскучился. Мы не виделись почти три месяца, три грёбанных месяца, которые казались мне вечностью. Я думал, это всё дожди и депрессия из-за необходимости выбора, но, оказывается, я просто скучал по этому придурку, хотя сам то ли не осознавал это, то ли не хотел себе признаваться.
А потом, ни с того ни с сего, мы вдруг начали целоваться как сумасшедшие, и зонтик полетел в лужу, а Эрроу обхватил меня обеими руками, и я тоже обнял его, продолжая целовать, и мы стояли так наверное вечность, не в силах оторваться друг от друга, и только резкий раскат грома привёл нас в чувство и заставил вспомнить, что мы, вообще-то, стоим у чёрного входа в Восточный Штаб, и повсюду тут куча военных, и что Эрроу – разыскиваемый государственный преступник, а я - армейский пёс при исполнении. Но даже сейчас нам обоим было на это как-то наплевать.
Мы снова спрятались от мира под жёлтым зонтом.
- Я сегодня уезжаю в Централ, - сообщаю я, первым нарушая молчание. Мы стоим близко-близко: кажется, мы никогда ещё не были настолько близко, что я чувствую себя перед ним как никогда открытым и уязвимым. Но не уязвлённым. Никогда, даже в самые интимные моменты между нами я ещё такого не чувствовал.
Наши кончики носов почти соприкасались; правой рукой Эрроу обнимал меня за талию, а левой держал зонт над нашими головами. Я ж, в свою очередь, обеими руками вцепился в его плечи – неосознанно стараясь прижать ещё ближе к себе, навсегда удержать рядом с собой. Он был немного выше, но я сегодня в сапогах на высокой подошве, так что эта разница практически не ощущалась.
- Я знаю, - спокойно кивает он. Ну конечно, у них явно полно шпионов в Штабе. И когда только успели донести?.. – Я поэтому и пришёл.
Мы стоим настолько близко, что в его невозможных глазах я могу в деталях рассмотреть своё отражение - жалкое, намокшее и растрёпанное.
- Это не слишком опасно? То, что ты вот так просто появляешься здесь?
Эрроу усмехается, чуть подаётся в сторону и шепчет, мягко касаясь губами уха:
- Если честно, мне наплевать, - а потом отстраняется со всё той же хулиганской усмешкой.
Между нами воцарилась уютная тишина – нам было что сказать, но куда важнее было то, о чём мы сейчас молчали, просто глядя друг другу в глаза.
- Я пока останусь здесь, - нарушает молчание Эрроу, - но это ненадолго. Обещаю, что приеду в Централ, так быстро, как смогу.
- Ладно, - говорю немного удивлённо, - но к чему такая спешка? Я вполне могу подождать тебя столько, сколько потребуется.
- О, хоть у меня и имеются все основания сомневаться в том, что ты сможешь долго выдержать без меня в целом и одной конкретной части моего тела в частности… - я дёргаю Эрроу за нос, а он счастливо ржёт.
- Не льсти себе! – возмущению моему нет предела. – Самоуверенный засранец!
- Ой, да ладно, ты же знаешь, что я прав, - он притягивает меня ещё ближе к себе и утыкается мне носом в плечо, невнятно бормоча: – И что на самом деле ты просто ждешь не дождёшься того момента, когда мы вновь останемся наедине, и я наконец-то смогу… - он поднимает голову и едва слышно шепчет последние слова прямо в ухо.
Секунда у меня уходит на осознание того, что он только что сказал, а потом я почувствовал, как краска заливает всё лицо, заставляя щёки нещадно гореть. Не придумав ничего лучше, я схватил Эрроу за волосы, легонько отстраняя его от себя, и ощутимо куснул за ухо, пытаясь этим действием показать всё своё возмущение.
- Ну я же говорил, - Эрроу ржёт ещё счастливее, потирая пострадавшую часть, - не терпится.
- Так вот, - продолжает он, отсмеявшись, - такая спешка вызвана не только желанием поскорее снова встретиться с тобой, но и тем, что дела в Централе будут требовать моего неотложного присутствия.
- Не скажешь, что за дела? – невинно интересуюсь.
- Разумеется, не скажу, - округлил он глаза.
Сколько бы мы ни говорили, какие бы темы не затрагивали, мы никогда не разглашали друг другу планы своих сторон. Самое забавное в том, что мы оба знали, что ни один из нас никогда не предаст другого, и всё сказанное останется строго между нами – но ничего не могли с этим поделать.
- Заваривается какое-то дерьмо, верно? – вздыхаю я.
- Увы, - кивает Эрроу. – И мы, как всегда, бессильны.
Чёрта с два, думаю я, но вслух лишь неопределённо хмыкаю. А то он опять задолбает меня увещеваниями о том, как это всё опасно.
- Я хочу, чтобы ты знал, - внезапно говорит он, - какое бы решение ты не принял, я останусь с тобой так долго, как это возможно. Я уже знаю, что ты выберешь, и постараюсь защитить тебя… - Эрроу смолк, удивлённо глядя на меня.
А я не мог ничего с собой поделать, честно пытался сдержаться, но не получилось – рассмеялся. Смеялся громко, долго и до слёз. Хорошо, что из-за шума дождя меня было не слышно прохожим – вот уж точно бы перепугались.
Отсмеявшись, я вытер глаза тыльной стороной ладони, аккуратно отобрал зонтик у несопротивляющегося Эрроу и закрыл его, бросая на землю к ногам. На нас тут же обрушилась стена воды, и мы, одновременно вздрогнув, только теснее прижались друг к другу.
- Ничего ты не знаешь, Эрроу, - почти ласково бормочу я, провожу ладонью по его щеке, убирая налипшие мокрые пряди, и первый тянусь за поцелуем, слизывая сладкие дождевые капли с его губ.
И в тот момент я понял, что уже давным-давно сделал выбор. Что мне и не нужно было выбирать.
Разорвав поцелуй, я наклоняюсь к уху Эрроу и шепчу ему своё решение. Его глаза округляются, и он чуть отстраняется, чтобы взглянуть мне в глаза, увериться, что я не сошёл с ума.
А мне кажется, сошел. В любом случае, меня сейчас переполняла такая радость и осознание того, что моё решение – единственно правильное, что по-другому и быть не может, и это чувство было настолько пьянящим, что я готов был горы свернуть.
У меня словно крылья за спиной выросли, и я бы точно взлетел, не держи меня Эрроу за плечи так сильно, словно точно знал, но что я сейчас готов.
- Ты рехнулся? – практически проорал он мне в лицо. – Ты хоть думаешь головой?
А я лишь ещё шире улыбнулся.
Эрроу покачал головой, всё ещё не веря своим ушам. Ничего не поделать, ему придётся смириться с моим выбором.
Только я хотел спросить Эрроу, что он конкретно думает по этому поводу, как вдруг его взгляд, устремлённый на что-то позади меня, сузился, и он моментально накинул на голову капюшон.
Ясно. Нас самым наглым образом кто-то прервал.
- Помни, я найду тебя так быстро, как смогу, - Эрроу лишь на мгновение прикоснулся кончиками пальцев к моей щеке, а у меня перехватило дыхание, столько нежности было в этом движении и во взгляде, направленном на меня. – Береги себя, - шепнул он напоследок и через пару секунд уже скрылся в ближайшем переулке, надёжно укрытый непроницаемой водной стеной.
- Эй, Зелёный, какого чёрта ты там творишь?! – ну конечно, полковник. Кто бы это ещё мог быть? – А ну марш сюда!
Я задумчиво поднял с земли ярко-жёлтый зонт, отряхнул с него пару грязевых капель и раскрыл над головой. На душе сразу стало как-то теплее.
- С кем ты разговаривал? – подозрительно спросил Мустанг, когда мы наконец зашли в помещение. Я медлил с ответом, несколько раз встряхнул головой как промокший пёс. Во все стороны полетели холодные сладкие капли.
- Да так, - если честно, хотелось поскорее сменить одежду на сухую. Удивительно, каким острым сейчас был холод – за это на редкость апатичное лето все ощущения будто притупились. – Просто знакомый.
Теперь я знал, что буду делать.

Конец Эпизода II

[Гость]

Здравствуйте, уважаемые участники форума!

Хотел бы поделиться с вами своим актуальным опытом поиска проверенного автосервиса в Оренбурге. После нескольких разочарований, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — AutoLife 56.

Что мне особенно понравилось в AutoLife, так это индивидуальный подход каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только быстро и эффективно решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили ценные советы по его дальнейшему обслуживанию.

Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько трудно порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете достойный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на AutoLife, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают каждый день, с утра до вечера, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.

Надеюсь, мой опыт окажется ценным для кого-то из вас. Буду рад почитать ваши отзывы, если решите воспользоваться услугами AutoLife56.

Ремонт трансмиссии в Оренбурге
Дополнительный материал
Не игнорируйте: АвтоЛайф 56 — ответ на ваши вопросы в мире авторемонта в Оренбурге Обзор: рекомендуемый автосервис в Оренбурге - автосервис AutoLife Впечатление от лучшего автосервиса в Оренбурге завершился успехом: AutoLife56 Не игнорируйте: АвтоЛайф — решение ваших проблем в мире авторемонта в Оренбурге Находка: лучший в городе автосервис в Оренбурге - сервис AutoLife56 5a36055

[Гость]

Salutation!
Evaluate these greatest tactics for Web page advertising:
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Optimizaciya-sajta-pod-gugl-335474-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Pozicii-sajta-357418-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Vneshnie-ssylki-132053-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Kak-pokupat-ssylki-526536-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Ssylochnaya-massa-110251-12-05
If interested, write to PM and e book early entry

[Гость]

образовательные ссылки
eroscenu.ru/?page=9583
eroscenu.ru/?page=16647
eroscenu.ru/?page=13885
eroscenu.ru/?page=39601
eroscenu.ru/?page=28044
eroscenu.ru/?page=43171
eroscenu.ru/?page=13844
eroscenu.ru/?page=7304
eroscenu.ru/?page=12114
eroscenu.ru/?page=21304
eroscenu.ru/?page=43577
eroscenu.ru/?page=2026
eroscenu.ru/?page=19666
eroscenu.ru/?page=47089
eroscenu.ru/?page=4177
eroscenu.ru/?page=21161
eroscenu.ru/?page=34828
eroscenu.ru/?page=14445
eroscenu.ru/?page=19133
eroscenu.ru/?page=39123

исторические ссылки полезные ссылки нужные ссылки нужные ссылки социальные ссылки важные ссылки хорошие ссылки нужные ссылки литературные ссылки важные ссылки 68ac194